#Введение_в_классическую_механику : Юрий Виноградов (EllektraCyclone & EllektraJazz)
Диссонансы как судьба Новой музыки
Новую музыку часто упрекают в том, что ее звучание шокирует, царапает, что оно скандально, негативно, подчеркивает только отрицательные стороны реальности, что оно диссонантно, разорвано, невыносимо остро, истерично. Добропорядочный буржуа и потребитель искусства, любимец культурной индустрии, подозревает в этом не более чем желание эпатировать, привлечь его внимание. Буржуа в любую эпоху всегда крайне подозрителен, ибо везде ему грезятся манипулятивные стратегии, угрожающие его капиталу.
Однако ситуация серьезнее; звучание Новой музыки - это и плод внутренней необходимости для музыкального искусства, и результат воздействия общекультурных и политических обстоятельств. Диссонансы - это судьба новый музыки, а не попытка обновить "бренд", придать ему инвестиционной привлекательности для потребителя с помощью категорий нового, скандального, ошеломляющего.
Внутренняя необходимость связана с двумя моментами. Во-первых, истощение выразительной мощности традиционных средств: к началу XX века, традиционная тональная музыка была привычна, она не могла уже вызывать сильных чувств, не могла послужить тому, что можно весьма условно и без дополнительных прояснений обозначить как катарсис. Ее ходы, даже самые изощренные, превратились для многих слушателей в чистую технику и чувственное удовольствие. Во-вторых, любое произведение искусства, даже то, что ссылается на четкую традицию и канон эстетических средств для своего обоснования, всегда неизбежно таит в себе претензию на новизну определенного рода. "Новое", "свежее" неотделимо от процесса художественного производства, даже такого, который рядится в одежду традиционного ремесла. Произведение искусства первично заинтересовывает именно как чувственный опыт; нечто хорошо знакомое, скорее всего, просто удостоится похвал, удовлетворенных кивков, но вряд ли сможет действительно оказаться в фокусе внимания, быть мощным источником чувств, мыслей и, наконец, обеспечить редчайшую встречу с тем особенным, что отличает артефакты искусства от всего прочего, созданного людьми.
Однако дело не только в эволюции формы и художественных средств, которая в данном контексте с очевидностью продиктована еще и необходимостью вернуть выразительность музыке, т.е. направлена на слушателя - самого композитора, выступающего в этой роли, квалифицированного критика или публику.
Известен афоризм Теодор Адорно: «Писать после Освенцима стихи — это варварство, оно подтачивает и понимание того, почему сегодня невозможно писать стихи…». Дело не только в уважении к молчанию погибших, молчанию мучеников, которое, как кажется, по прошествии более чем полувека все еще с нами. Освенцим не был последней трагедией, ужасающим злом, которое, по выражению одного из исследователей, подрывает на корню саму веру в то, что жизнь вообще может стоить того, чтобы ее прожить, что она вообще может быть прожита. Дело в том, что искусство — в выборе форм, средств выразительности — всегда говорит больше, делает больше, чем развлекает и услаждает: оно, хочет того или нет, выражает противоречия, заложенные в культуре и обществе, те самые противоречия и их замалчивания, в плену которых находится сознание самого художника. Века прошедшие, как это ни странно мне самому говорить, быть может, в каких-то отношениях были более комфортным местом для человека чувствительного и размышляющего, ибо традиция, религия и иные способы укорениться в мире, найти прочный фундамент в мире, не казались с такой неотвратимой очевидность поблекшим фундаментом нарисованной башни. Ренессанс религиозного, магического мышления, национализма и прочих форм традиционализма — это анахроничная попытка вернуть такой вот комфорт (комфорт, который, хочу заметить, всегда стоил чудовищной цены, посему заслуживает только отрицания!).
Художник, композитор — это всегда своего рода крайне чувствительный "барометр"; он способен выразить, быть может, зачастую вне своих собственных интенций, противоречия современности, те конфликты, которые оформляют и ограничивают бытие каждого. Искусство, это важно заметить, покуда оно претендует на нечто большее, чем быть сферой необычного товарного производства, поднимается над субъективностью и произвольностью своих творцов.
Оставшись без традиции, которая не может быть воскрешена даже в виде живого трупа без уничтожения всего того, что было и остается делом познания и истины, человек остается один на один с молчащими пространствами космоса, пустотой, неизбежной фрустрацией своих желаний, смертью, хрупкостью и негарантированностью собственной жизни, социальной несправедливостью, рядящейся ныне в неистово яркие одежды "позитивного мышления", "ответственности за свое счастье" и "самореализации". Неужели это может быть затронуто музыкой консонантной и гармоничной? Нет, прямое утверждение существующего с помощью музыки сладкой и приятной будет в лучшем случае дурновкусием, ограниченностью и заблуждением, в худшем — ложью.
Новая музыка в некотором смысле возвращает нас к самим себе и приоткрывает некие завесы, скрывающие мир. Эта процедура не может быть приятной, но она может открыть нам новые пути и помочь примириться с собой и с другими.
Иллюстрация: Эдвард Мунк. Солнце, 1911-1916.
#DA_vision #classical #contemporary #edvardmunch #sofiagubaidulina
